Это мой заключительный, но при этом самый важный пост про Париж. Будем считать — своего рода благодарность главному герою, точнее героине. И конечно я знаю, что просмотр картинок куда интереснее чтения текстов, но здесь слова все решают:

Наверно самым интересным в Париже оказалось наше жилье. Череда забавных обстоятельств, и вот мы уже сидим в «Домодедово», но до сих пор не знаем, где же жить в Париже (первый фейл с бронью квартир — когда-то это должно было произойти, моя нелюбовь к хостелам, общее нежелание платить аддские тыщи за отель и снобство, с которым мы хотели на десять дней получить дом в Париже — близко к центру, с местом на побегать и по разумной цене).

И вот нас уже на остановке автобуса встречает сербская художница Мира Маодуш, живущая в Париже четверть века, и ведет к себе дом-тире-мастерскую. Так мы попали на Монпарнас, с которого открывается чудесный вид на Эйфелеву башню, а пешком до нее было всего 10-15 минут. Мы в центре Парижа!

Этот «барак» — Сите Фальгьер — дом-мастерская, где жил и работал знаменитый французский художник «Парижской школы» Хаим Сутин. Он прославился, в том числе, своими портретами другого знаменитого художника Амадео Модильяни. Модильяни, к слову, тоже здесь работал. В частности, именно сюда он приводил Анну Ахматову для создания ее портрета. И вот в этом доме и живет наша художница Мира Маодуш — с тремя кошками и мужем-японским профессором. И вот здесь все 10 дней жили мы, тихо офигевая от аутентичности места. (дерева этого, кстати уже нет, а вместо стены — продолжение улицы и современный дом, по сравнению с которым «барак» выглядел еще волшебнее).

Скульптор Жак Липшиц вспоминает о посещении мастерской Модильяни в Сите Фальгьер. «Когда я пришел к нему, он работал, стоя, и несколько каменных голов — кажется, пять — стояли на цементном покрытии дворика перед ателье. Он как раз группировал их. Как сейчас вижу, склоняясь над ними, он объясняет мне, что они должны являть единое целое» (из книги Носик «Анна и Амадео»).

Я ходила в Лувр и в музей д’Орсе и смотрела на холсты Модильяни, оцененные сейчас в десятки миллионов долларов, а поздно вечером возвращалась домой — туда, где возможно он писал одну из увиденных мной работ. И от этого Париж казался как в фильме Вуди Аллена — точь-в-точь. Мерещилось, что сейчас во внутреннем дворике у Миры — среди цветов — покажется силуэт трудящегося над очередным шедевром мастера.

С нас не брали денег, нас кормили вкусной едой, нас знакомили со всеми в округе — с работниками соседнего бара, типографии, ресторана, магазина — с соседями по дому, с работниками, менявшими холодильник у Миры в доме, со всеми гостями дома-мастерской — художниками, скульпторами, графиками, живущими в богемном Монпарнасе. На первом этаже дома — непосредственно в мастерской художницы — постоянно собирались мастера на ужины, кофе, сыр, вино, на обсудить что-то, на порисовать, поспорить, попозировать друг другу. Мы были представлены французам, грекам, евреям…мы оказались в Париже, о котором снимают кино и пишут книги.

Но ладно вокруг — сама Мира удивляла меня все эти дни. Сначала выяснилось, что она живет в мастерской Модильяни, и само жилье поначалу повергло нас в радостный культурный шок (он крайне необычное — поверьте).Мира выставляется в Японии, Сербии, Франции. Мира каждый день рисует, делая перерывы на чай с молоком и бискотти, и только этим живет. У нее нет дилера или агента, она в свои 71 все делает сама. И, кстати, ее возраст — еще одна причина моего изумления — при встрече я приблизительно дала ей не больше 55-60. Дети Миры — три ее кошки — одна другой забавнее. Муж ее — японский профессор, живущий между Токио, Белградом и Парижем. Мира говорит на сербском, английском и французском, знает много слов на русском. Мира родилась в Хорватии, а училась в Германии, Франции и Италии. Мира была моделью. О Мире пишет Google —  можете проверить. И самое главное, что я узнала за несколько дней до отъезда (она как-то за завтраком это мимоходом мне сказала) легендарный и одиозный Никола Тесла — брат ее матери. В этот момент моя ложка выпала из руки в чашку с чаем.

Словом, теперь вы понимаете все мои вздохи по поводу нашего жилища в Париже. И я была бы полной дурой, если бы не сняла дом и саму Миру.